От реабилитации функции — к реабилитации бытия. Как ассистивные технологии повлияли на мою жизнь

В шесть лет я избегал общения со сверстниками. В шестнадцать лет, напротив, искал новые знакомства, но сомневался в том, что смогу найти своё место в социуме, и ощущал себя «белой вороной». А в тридцать шесть — почти удовлетворил свои экзистенциальные потребности. Сейчас я редактор интернет-издания, автор сотен статей, счастливый супруг и активный путешественник. Ключом к моему примирению с миром стали средства реабилитации, которые доступны благодаря современному слухопротезированию.

Что такое экзистенциальные потребности и почему они так важны?

Прежде чем я расскажу, как слуховой аппарат изменил моё отношение к жизни на самом глубинном уровне, давайте разберёмся, что собой представляют экзистенциальные потребности. Под ними мы понимаем стремления, которые присущи человеку и необходимы для ощущения счастья, осмысленности своей жизни. Их нельзя объяснить простыми биологическими потребностями. Но без их удовлетворения сложно обрести гармонию с собой и окружающей реальностью. Почему же?

Мы рождаемся и живём в социуме, который диктует нам определённые правила и нормы поведения. Испытываем экстремальный опыт в течение жизни. Маскируем наши проблемы за виртуальными симулякрами, стараясь прикоснуться к более возвышенной, идеализированной реальности. А удовлетворение лишь физиологических потребностей вроде голода или сексуального влечения приносит кратковременную радость, но не чувство долгосрочного и стабильного счастья.

Осознавая себя как человека, мы всю сознательную жизнь стремимся к обретению целостности. У нас есть особые потребности, и от их удовлетворения во многом зависит, будем ли мы счастливы или глубоко несчастны.

© Ольга Типцова

Это дар — или проклятие — человеческого рода. Нам необходимо ощущать свою целостность. Искать ответ на фундаментальные вопросы мироздания и находить пути соединения с миром. Наши экзистенциальные потребности отличают нас от животных ничуть не меньше, чем биологические различия между видами.

Эрих Фромм, выдающийся немецкий философ и социальный психоаналитик XX века, отмечал: традиционный психоанализ Зигмунда Фрейда способствовал обогащению знаний о человеке, но всё же не затрагивал важных тем — к примеру, как человеку следует поступать на протяжении жизни. По мнению Фромма, рассматривать следует не только биологические потребности, но и этику, гуманизм, а также многочисленные социальные факторы.

Следуя этой концепции, он предложил пять важных потребностей человека — именно их мы называем экзистенциальными:

• Установление связей,
• Преодоление себя,
• Укоренение,
• Осознание себя как отдельной сущности,
• Наличие системы ценностей.

Дальше я расскажу, как я смог преодолеть ряд внутренних кризисов и противоречий. Моими верными помощниками стали современные средства слухопротезирования и ассистивные технологии. Но пришло время представиться и заодно погрузиться в прошлое.

Кто я в этом мире?

Я родился в 1989 году в Москве. Первые годы жизни провёл в Дангауэровке, что навсегда сформировало мою любовь к советскому конструктивизму и «сталинскому ампиру» в архитектуре. Читать научился рано: однажды на прогулке выбрал сложную вывеску «Ателье» и медленно её озвучил перед удивлённой мамой… Ещё до школы я знал наизусть таблицу умножения и умел неплохо писать печатные буквы.

Детский сад я не посещал, так что всё это были заслуги родителей. Например, уходя на работу, отец оставлял мне коротенькие записки и, поскольку папу видел я в основном по выходным, мне отчаянно хотелось их прочитать. Сложно представить более сильный стимул к изучению алфавита, и он сработал безукоризненно.

Мой слух снижался медленно. В 1994 году я надел свой первый слуховой аппарат, который подобрали в центре на «Юго-Западной». Сравнивать подход к слухопротезированию тогда и сейчас бесполезно, в нашей стране эта область сделала большой шаг вперёд. Показательный пример из прошлого: хотя оба моих уха слышали плохо, на протяжении многих лет мне выписывали только один аппарат.

Купить второй для нашей семьи было проблематично: тогда мы жили в коммунальной квартире, а мама работала медицинской сестрой. Да и лихие 90-е прошлись дорожным катком по привычной картине мира. Старшему поколению пришлось крутиться и выживать, заново решать материальные вопросы и искать в окружающей реальности новые смыслы… Покупка второго аппарата была непозволительной роскошью. И я привык поворачивать голову в одну сторону, общаясь с родными и друзьями — эта привычка сохранилась до сих пор.

© Ольга Типцова

Меня определили в специальную коррекционную школу № 30 имени Микаэльяна. Она носила статус едва ли не лучшей в России школы для людей с нарушениями слуха. Я до сих пор с благодарностью перебираю в уме имена педагогов, которые были настоящими профессионалами своего дела. С ностальгией вспоминаю уроки литературы, истории и географии, прогулки по аллеям осенних Сокольников… Но вот строчки «школьные годы чудесные» никогда не отдавались приятным эхом в моей душе. Эти двенадцать лет жизни точно не были комфортными.

Уже тогда большинство моих сверстников при первой возможности общалось на РЖЯ (русском жестовом языке). Стоило мне выйти за порог учебного кабинета и оказаться на перемене в кругу таких же учеников, как я начинал испытывать нехватку «традиционной» речевой коммуникации. К тому же моих одноклассников куда больше интересовал спорт, чем произведения Гончарова, Гюго или Диккенса. Так что стимула изучать РЖЯ за пределами базовых жестов и дактильной азбуки я для себя в тот момент не увидел.

За пределами школы я старался общаться со слышащими сверстниками. Но была другая проблема, ещё более острая для мальчишки, который испытывал все «прелести» подросткового возраста и имел третью степень тугоухости. Дети и подростки бессознательно бывают жестокими, склонными клеймить всё непонятное — для них я был чужаком, одиночкой и даже «глухарём». Напоминаю, что у меня был один-единственный аппарат, к тому же далеко не лучшего качества. Всё это привело к тому, что школу я закончил с ощущением изоляции и отсутствием понимания своих перспектив в жизни.

© Ольга Типцова

Однако со временем технологии слухопротезирования менялись в лучшую сторону, как и взгляды общества на людей с нарушениями слуха — со временем я стал это замечать. Продвинутая техника от Oticon и Phonak с большим количеством каналов обработки звука и современными на тот момент процессорами научилась неплохо компенсировать даже очень тяжёлые потери слуха. А ещё мне наконец-то выписали два слуховых аппарата — это называлось «бинауральным протезированием».

В университет я поступил уже с четвёртой степенью тугоухости. Но благодаря развитию ассистивных технологий я начал полноценно общаться с людьми и определился с тем, чего хочу в жизни. Это был шаг вперёд.

У меня появилось желание разобраться в том, как работают слуховые аппараты. Захотелось лучше понимать свои сильные и слабые стороны, перспективы в будущем. Именно поэтому я поступил в МПГУ на отделение с тяжеловесным названием «сурдопедагогика» с дополнительной специальностью — «специальная психология».

Закончил ВУЗ я с красным дипломом, но ни единого часа не проработал по специальности. Однако эти пять лет не были потрачены впустую: я смог поставить перед собой новые цели и задачи, а также открыл в себе ряд навыков.

• Узнал, как именно работают слуховые аппараты. Как их настраивают и на что обращают внимание. Я перестал смотреть на самого себя с сомнением и ощущением лёгкого стыда. Можно сказать, этот опыт для меня значил столько же, сколько сексуальное просвещение для подростка или работа с психологом для человека с депрессией.
• Активно общался со слышащими людьми. Поскольку в МПГУ практиковалось пересечение «нормотипичных» учебных групп с коррекционными, симбиоз был неизбежен — для меня он оказался полезен как в плане речевой практики, так и психологически.
• В свободное время изучал новые для себя практики. Например, купил бас-гитару, обнаружив, что низкие звуки и вибрации воспринимаются мной лучше. В итоге я даже играл на концертах с рок-группой. Заучивание табулатур и отслеживание ритма дали мне возможность играть музыку, не зная и не различая нот. Бас-гитара способствовала улучшению мелкой моторики, а общение со слушателями в зале раскрывало во мне энергичного экстраверта, который получал удовольствие от взаимодействия с толпой.
• Понял, что мне интересен мир технологий. Именно в это время случился настоящий «бум» смартфонов — они стали доступны большинству, а не избранным единицам. Однокурсники и знакомые ходили с iPhone, HTC и Samsung. Эти гаджеты ещё не умели подключаться к слуховым аппаратам, зато вывели переписки между людьми на новый уровень и открыли бескрайний мир Интернета. Мне это было интересно. Я понял, что хочу неразрывно связать свою жизнь с гаджетами.

© Ольга Типцова

Вместе с этим развивались и ассистивные технологии. Улучшалось качество услуг, оказываемое сурдологическими центрами, а технические средства реабилитации становились всё более совершенными. И до определённого момента росла сумма компенсаций, которые выплачивали за покупку слуховых аппаратов — это важный фактор, который делал современные модели доступнее для слабослышащего человека. Благодаря этому я смог открыть для себя более продвинутые устройства, такие как Signia Pure Charge&Go Nx — они умели подключаться к некоторым смартфонам без дорогостоящих и неудобных передатчиков, радовали компактностью и хорошей детализацией звука.

Я на четвёртом десятке лет — полагаю, около половины жизни позади. Но за эти годы я побывал редактором и автором в таких изданиях, как 4PDA или «Тинькофф Журнал», а с 2024 года работаю старшим редактором «Рамблер Технологий». Завёл собственный блог об электронике. И даже попробовал себя на литературном поприще: вступил в Союз Литераторов Российской Федерации и презентовал два романа в электронном виде. Прямо сейчас я тружусь над сборником научно-фантастических рассказов и в следующем году хотел бы найти издателя, чтобы опубликовать «бумажную», а не только электронную книгу.

© Ольга Типцова

Как технические средства реабилитации повлияли на мои экзистенциальные потребности?

Теперь, когда мы с вами познакомились, давайте рассмотрим подробнее каждую экзистенциальную потребность, опираясь на классификацию Эриха Фромма. Я расскажу, как технические средства реабилитации и ассистивные технологии позволили мне приблизиться к пониманию себя, справиться со стрессом и удовлетворить ряд потребностей. Начнём по порядку.

Потребность в установлении связей

В детском возрасте у меня было ощущение некоторой изоляции. Слышащим сверстникам было со мной некомфортно. А мне было трудно найти общие интересы со слабослышащими и глухими детьми моего возраста. Однако кризис удалось успешно преодолеть благодаря техническим средствам реабилитации и ассистивным технологиям.

Мой первый слуховой аппарат, при всех его недостатках, позволил мне полноценно общаться на даче с ребёнком, который жил через два участка от нашего. Это был тихий и застенчивый мальчик. Но стоило нам поговорить, как стало ясно: увлечения в фильмах, книгах и играх у нас совпадают практически полностью. Тогда я впервые стал для кого-то стимулом, инициатором различных идей. Я раскрыл в себе экстраверта, который получает колоссальное удовольствие от общения и постоянно придумывает новые затеи, а затем совместно с кем-то их воплощает.

Это был для меня серьёзный шаг. Сознательно и по собственному желанию я выстроил крепкую связь с кем-то за пределами семейного круга. Спустя многие годы эта связь по-прежнему прочна и надёжна, как кольчуга из мифрила.

© Ольга Типцова

Мы дружим с 1996 года — уже двадцать девять лет. Немногие могут похвастаться дружбой, которая началась в дачной песочнице и продолжается больше четверти века. Начало этих отношений было положено благодаря слуховому аппарату, который дал мне возможность пообщаться с человеком, узнать о нём больше, а заодно и рассказать о себе самом.

В будущем бинауральное слухопротезирование позволило мне поддерживать бойкие диалоги с незнакомыми людьми. Ходить на свидания. Посещать различные мероприятия, общаться с работодателями. Заводить новые знакомства по интересам. Я перестал ощущать себя «чужим среди своих», смог адаптироваться к разным компаниям. А сейчас я женат на прекрасной женщине, у которой нет проблем со слухом. Она приняла мою особенность и научилась комфортно с ней жить.

© Александр Колбая

У нас отличные отношения: мы доверяем друг другу, быстро решаем любые конфликты, разделяем одни и те же увлечения. Оба влюблены в путешествия, занимаемся дайвингом, интересуемся технологиями, наукой и гик-культурой.

Безусловно, когда один из супругов плохо слышит, возникают сложности, но мы успешно с ними справляемся. Например, оба освоили несложные жесты и дактильную азбуку на тот случай, если мои аппараты окажутся в ремонте. Моя Оля знает, что громкие звуки мы воспринимаем по-разному, поэтому стук тарелок или входной двери её не смущает... Ну, почти.

Также она старается подбирать синонимы, когда видит, что я не могу разобрать то или иное слово. Это гармоничные отношения, однако их могло бы не случиться, если бы я не носил слуховые аппараты.

© Александр Колбая

Помню день нашего знакомства. Всего за пару часов я понял, что встретил не только красивую девушку, но и интересную личность, с которой мне абсолютно комфортно. Без слуховых аппаратов я вряд ли бы смог это узнать, а с ними хватило и одного вечера, чтобы влюбиться. В итоге мы с Ольгой вместе уже много лет.

Потребность в преодолении себя

Мы нуждаемся в преодолении, чтобы ощущать себя творцами собственной судьбы. Оптимальный для этого способ — созидание. Оно бывает разным: творчество, уход за детьми, семейный бизнес, увлекательные путешествия, карьера в крупной компании и так далее. Технические средства реабилитации и ассистивные технологии — мой прочный фундамент в этой пирамиде.

В девяностых годах у меня не было смартфона с функциями мгновенного преобразования речи в текст и управления слуховыми аппаратами. Да и сами аппараты компенсировали потерю слуха не так хорошо, как современные.

© Ольга Типцова

Сейчас же проблемы со слухом осложняют мою жизнь минимально. Вибробудильник помогает встать вовремя, искусственный интеллект в смартфоне Samsung упрощает подготовку рабочих статей и конспектов, доставка еды доступна в удобных приложениях «Самоката» или «Яндекс Лавки», видеосервисы предлагают функцию субтитров, а любимая музыка играет прямо в слуховых аппаратах. Поэтому я могу уделять достаточно времени не только карьере, но и творчеству.

Теперь моя потребность в преодолении смещена в область творчества. Надеюсь до 40-45 лет стать успешным писателем, чьи книги вы сможете найти в магазинах или заказать на маркетплейсе. Шаги в этом направлении уже сделаны: в 2025 году в библиотеке-читальне имени А.С. Пушкина состоялась презентация моих романов, а сейчас я активно использую свои знания в области технологий, чтобы в рамках цикла рассказов создать увлекательную литературную вселенную.

Потребность в укоренении

Или в укоренённости — суть не меняется. Это желание обрести свой «клан», группу соратников. Взрослея, мы сепарируемся от родителей, но всё равно остаёмся социальными существами. Наши новые корни могут «прорастать» в друзьях, в собственной семье или обществе единомышленников. Если экзистенциальная потребность в укоренении не реализуется, человек ощущает себя в тягостной изоляции. Он чувствует, словно оторван от мира, не нужен ему. Ищет некое место, которое может заменить ему дом — не столько в физическом, сколько в психологическом смысле. И здесь мне снова пришли на помощь ассистивные технологии.

В течение жизни я обзавелся множеством людей, которых могу назвать друзьями. Причём возникает парадоксальная ситуация: чем старше я становлюсь, тем разнообразнее мой круг общения. Потому что слуховые аппараты, функции искусственного интеллекта и мобильные сервисы становятся всё более развитыми и упрощают мою коммуникацию с людьми. Я могу пообщаться с фотографом из Сингапура, заказать картину у питерского художника, договориться о визите к друзьям на Кипр или энергично побеседовать в кафе с компанией подруг. Эти связи прочные и комфортные как на расстоянии, так и при живом контакте.

© Ольга Типцова

Всего двадцать лет назад я не думал, что подобное станет для меня возможным. Будь то семейные традиции или участие в различных сообществах, с помощью технических средств реабилитации я ощущаю принадлежность к тому, с чем взаимодействую.

Потребность в осознании себя

В первую очередь это самоидентичность. Чтобы удовлетворить четвёртую потребность, человек стремится отождествить себя с тем или иным институтом — сообществами по интересам, религиозными направлениями, нациями и так далее. В юные годы мне сложнее всего было осознать себя слабослышащим человеком. Характерной приметой того времени для меня были попытки отращивать волосы и прикрывать ими уши. Я не хотел, чтобы кто-то видел, что я ношу слуховой аппарат.

Сейчас такой ситуации не возникает: я коротко стригусь в области висков, поскольку здравый смысл давно победил. В путешествиях или во время тренировок пот и грязь от волос способны отправить электронику на ушах в дорогостоящий ремонт. Но дело не только в этом. Я больше не хочу скрывать от прохожих, что плохо слышу. Напротив, меня устраивает ситуация, когда я могу указать на слуховой аппарат и попросить повторить вопрос. Это часть моего осознания себя.

© Ольга Типцова

В каком-то смысле это заслуга технического прогресса. Сейчас я ношу сверхмощные аппараты, и они достаточно крупные — их сложно назвать изящными. Однако всё относительно, ведь по сравнению с каким-нибудь Oticon образца 1996 года мои Phonak Naida SP или Signia Pure Charge&Go Nx — настоящие звездолёты.

Помню день, когда я впервые увидел Signia Styletto с их вытянутым узким корпусом и возможностью подзарядки в кейсе на манер TWS-наушников. Тогда я отчаянно захотел их купить: это были уже не просто средства реабилитации — это был модный аксессуар. К сожалению, для степени моей потери слуха они не подходили. Но один вывод я для себя сделал:

Я думаю, в идеальном слуховом аппарате можно легко заменить корпус или добавить на него цветовые накладки в стиль костюма, в котором ты сегодня идёшь на работу. Можно даже вывести на панель индикаторы настроения и самочувствия. Например, датчики в смарт-часах уже научились «на лету» отслеживать уровни стресса и энергии. Почему бы слуховым аппаратам не сделать следующий шаг?

© Ольга Типцова

Абсолютно нормально, если производитель подчеркнёт футуристичный дизайн новой модели или анонсирует линейку средств реабилитации для молодых девушек. И человеку с нарушением слуха станет чуть проще принять необходимость «пожизненного» ношения аппарата. Когда у тебя на ушах не просто страшненький приборчик скучного цвета и формы, а модный аксессуар, яркий элемент твоей индивидуальности, то экзистенциальный голод уменьшается.

Потребность в системе ценностей

Эта потребность необходима для внутренней самоорганизации. Помните гениальное «Что такое хорошо и что такое плохо?» Маяковского? Стихотворение на простых примерах показывает, как формируется и сохраняется система смыслов, которой мы руководствуемся в дальнейшем. Признаюсь, у меня были сложности с системой ценностей — даже сейчас, на мой взгляд, процесс её формирования и закрепления далеко не завершён.

Я до сих пор не могу с уверенностью сказать, является ли то или иное действие «разумным» или «однозначно правильным». Утешаю себя надеждой, что сомнения есть не что иное, как привилегия высокоорганизованной личности. Но каждый раз, спотыкаясь на очередной моральной дилемме, я осознаю хрупкость человеческих идеалов и убеждений… Влияют ли технические средства реабилитации на мою личную систему ценностей? Скорее да, чем нет.

До определённых пор я наблюдал у себя некоторую склонность к деструктивности. Нарушение слуха и сложности с его компенсацией приводили к чувству неполноценности. Было желание обособиться от социальных норм. Была и тяга к провоцированию конфликтов. По большей части, всё это относилось к подростковому возрасту. Если нормотипичный подросток, как правило, преодолевает этот кризис без борьбы с физической «неполноценностью», то мне эти годы дались особенно тяжело.

© Ольга Типцова

Но они остались позади — благодарить за это я должен как развивающиеся ассистивные технологии, так и поддержку дорогих мне людей. Которую, в свою очередь, мне было бы сложнее принять без ассистивных технологий. Так этот круг и замкнулся.

Что впереди? Немного размышлений о технологиях и трендах

К сожалению, с годами мой слух ухудшился до критической отметки — «IV степень, пограничная с глухотой». Компенсировать эту потерю способны только дорогостоящие сверхмощные аппараты, и то не идеально. Впереди, вероятнее всего, кохлеарная имплантация.

Иногда я мечтаю о продвинутых решениях. Например, об инъекции препарата, который содержит скорректированную версию гена, отвечающего за передачу слуховых сигналов. Или о чипе вроде Neuralink, который вернёт слух при полной его потере и при этом будет весьма миниатюрным.

Скорее всего, при жизни я не застану таких решений в серийном производстве. Либо они будут по карману далеко не каждому. Но всё же я стараюсь сохранять осторожный оптимизм.

© Ольга Типцова

Если говорить не о фантастике, а о перспективах ближайшего времени, то меня радует курс на полноценную поддержку Android-смартфонами слуховых аппаратов. Хотя проблемы в этой сфере до сих пор серьёзные: гигантский рынок Android перенасыщен моделями. В смартфонах разных брендов используются разные процессоры — Qualcomm, MediaTek, Unisoc или Exynos. Такая фрагментация затрудняет введение единых стандартов и усложняет выбор связки «мобильное устройство + слуховой аппарат».

Если вы планируете использовать Android, следует уточнить поддержку ASHA (Audio Streaming for Hearing Aids) в конкретной модели. Это протокол Bluetooth, который позволяет слуховым аппаратам напрямую получать потоковое аудио со смартфонов. Также важно, какую платформу используют ваши слуховые аппараты — хорошо, если это Marvel, Paradise и более современные решения. Связать устройства предыдущих поколений с Android-моделями проблематично, если у вас нет специального передатчика.

Гаджеты Apple таких сложностей лишены. Поэтому слабослышащим людям я могу посоветовать обратить внимание хотя бы на базовый iPhone, который не так дорог относительно Pro-версий. Однако мне техника Apple попросту не понравилась. Как-то я одновременно купил себе iPhone, Apple Watch и iPad, чтобы разом войти в эту экосистему и надолго в ней остаться. Совершить такой решительный шаг меня побудила поддержка слуховых аппаратов в настройках «Универсального доступа» у Apple. Я хотел бесшовно и комфортно пользоваться своими аппаратами в связке с другой техникой, и именно поэтому решился на такой эксперимент.

К сожалению, мой внутренний техногик всё время находил повод к чему-то придраться, а затем и вовсе заскучал. Поэтому всего через год я вернулся на Android. Сейчас моя связка — Samsung Galaxy Z Fold 7 и Phonak Naida 70 SP. Это отличная комбинация из продвинутого складного смартфона и слуховых аппаратов на современной платформе Paradise.

© Ольга Типцова

Я могу подключать свои аппараты к Android-устройству по Bluetooth, чтобы прослушать голосовое сообщение в Telegram, воспроизвести плейлист «Яндекс Музыки» и так далее. А установленное на смартфоне приложение Phonak выручает, когда надо настроить громкость в аппаратах или изменить программу прослушивания.

Чего бы мне хотелось в ближайшую пару лет? Пожалуй, активного внедрения функций искусственного интеллекта в слуховых аппаратах, причём именно в связке со смартфонами. Возьмём флагманские беспроводные наушники от Samsung — в них есть синхронный переводчик с разных языков. Я бы не отказался, чтобы мои будущие слуховые аппараты могли принимать речь собеседника и выводить её в текстовом виде через приложение — например, Phonak или Signia. А затем языковая модель переводила бы этот текст на русский или делала краткую выжимку основных тезисов.

Только представьте: в путешествии можно было бы понимать носителей другого языка, а при общении со слишком разговорчивым собеседником — получать конспекты его пространных монологов. И для этого вам не потребуются динамики смартфона. Не придётся запускать разные программы вроде переводчика или диктофона.

© Ольга Типцова

Получателем информации, а также первой ступенью для её преобразования с помощью ИИ послужит слуховой аппарат, а все AI-опции будут сконцентрированы в его приложении. Такие гаджеты я бы купил с удовольствием.

Всё ли сейчас хорошо с ассистивными технологиями?

Назвать безоблачной ситуацию со средствами реабилитации я точно не могу. Например, в последнее время размер государственной компенсации за покупку слуховых аппаратов снижался (надеюсь, что это краткосрочная тенденция). Искренне считаю, что люди должны иметь возможность купить современные, высококачественные средства слухопротезирования благодаря поддержке государства, не пытаясь при этом отчаянно сэкономить. Слабослышащий человек, получивший своевременное слухопротезирование, может принести много пользы обществу и стране, а также прожить комфортную жизнь. Сейчас даже тяжёлое поражение слуха можно успешно компенсировать благодаря развитию технологий.

Также меня огорчает сложная ситуация с субтитрами. Например, я практически не знаком с советской классикой и современными российскими фильмами. Поскольку они выходят на русском языке, кинопрокат не слишком утруждает себя созданием и популяризацией субтитров. Приходится вместо походов в кино искать субтитры на сторонних ресурсах.

© Ольга Типцова

Вот пара примеров, которые мне запомнились:

• Чтобы узнать, о чём говорят и поют в мультфильме «Остров сокровищ» 1988 года, мне пришлось искать субтитры на YouTube. Тогда поиск привёл меня на какой-то зарубежный канал, посвящённый изучению русского языка… Это старая история, но ситуация и тогда была нелепой, и до сих пор кажется мне таковой.
• В 2024 году в России вышел фильм «Мастер и Маргарита». Я люблю Булгакова и видел много отзывов о новой отечественной экранизации. Однако походы в «Иллюзион» и «Факел» не увенчались успехом. Эти кинотеатры активно показывали с субтитрами зарубежное кино, но для русского фильма такой опции в принципе не предложили.

Это неподходящая ситуация для современного мира. Разумеется, в таких условиях я не буду смотреть фильм и платить за него деньги. Кто-нибудь, расскажите кинопрокатчикам, что создавать субтитры можно с помощью AI-сервисов и что это несложно. Почему частники и энтузиасты справляются лучше крупных компаний?.. Неужели трудно официально выделить достаточное количество сеансов под русские фильмы с субтитрами?

Например, я однозначно приветствую новую систему электронных сертификатов для получения ТСР: моя практика показала, что это превосходная идея, избавляющая от лишнего стресса и бюрократических проволочек. Меня радует, что в стране в целом активно растёт уровень цифровизации социальных услуг. В этой сфере происходит много хорошего.

© Ольга Типцова

Сейчас важно быть искренним: честно хвалить за успехи и прямо указывать на недостатки. Только так технологии станут более доступными. А производители техники, маркетологи и разработчики софта смогут лучше понимать запросы людей с нарушением слуха.

Что в итоге?

«Быть, а не казаться», — то, к чему меня приучили современные средства технической реабилитации. Пирамида моих экзистенциальных потребностей выстроена на прочном фундаменте из ассистивных технологий. Я смог обрести себя, осознал своё право высказывать мнение и отстаивать собственные убеждения. Обзавёлся друзьями, семьёй и многочисленными хобби, нашёл любимую работу и начал путешествовать без непреодолимых затруднений.

© Ольга Типцова

Ощущение осознанности ко мне пришло не в один миг. Это чувство прорастало ввысь и вширь с каждой маленькой победой, которую дарили слуховые аппараты. Новые поколения гаджетов, доступные цифровые сервисы, популяризация удалённой работы — всё это заново открывало мне мир.

Обращаюсь к вам, читателям. Особенно к тем, кому только предстоит столкнуться со слухопротезированием. Помните, что слуховые аппараты — это не просто некрасивые кусочки пластика, которые приходится носить через силу. Слуховой аппарат сейчас — это друг, коллега и практически член семьи. Это звуки ветра в ваших ушах, щебетание птиц и голос вернувшейся домой супруги. А ещё — смех матери, шелест страниц любимой книги, песня моря на прибрежных камнях и гул приближающегося автомобиля. Это сама жизнь, которую вы можете услышать. И с которой способны комфортно взаимодействовать.